В недавнем некрологе, отметившем важные вехи жизни крупнейшего ученого современности и известного общественного деятеля, указывается, что после окончания Московского государственного университета Андрей Дмитриевич Сахаров был направлен на работу в Ульяновск, в лабораторию оборонного завода им. Володарского, где сделал ряд технических изобретений и в то же время написал ряд работ по теоретической физике.
Мы попросили редакцию заводской многотиражки написать об этом периоде жизни Андрея Дмитриевича Сахарова.
Читая предвыборную программу Андрея Дмитриевича Сахарова в 14 номере «Книжного обозрения», я вдруг наткнулся на следующий абзац в краткой автобиографии академика: «Закончил университет в 1942 году и распределен в распоряжение Наркомата вооружений, откуда был направлен на патронный завод в Ульяновск». Да ведь в то время патронным заводом называлась наша Володарка! Значит, известный академик начинал свою трудовую биографию у нас, получил сюда свое первое назначение?
Естественно, возникла мысль: интересно узнать, как складывались у юного выпускника МГУ Сахарова дела на заводе имени Володарского? Может быть, удастся разыскать тех, кто работал с ним рядом?
Легко сказать «разыскать». Это не так-то просто и для журналистов – время неумолимо вершит свое дело. Но постепенно выяснилось, что Андрей Дмитриевич работал в заводской химической лаборатории, занимался анализом продукции. Спасибо ветеранам завода Д. И. Павлову, В.Е. Соловьеву, З.Г. Рожновой, Н.М. Любодееву – помогли связать ниточку с далекими военными годами. Именно Николай Михайлович Любодеев подсказал: в центральной заводской лаборатории до сих пор трудится человек, работавший в войну вместе с Сахаровым. Это Анатолий Гаврилович Полозков.
Анатолий Гаврилович из тех, кто полвека на заводе. В 1939 году пришел слесарем в пятый цех. В 1941 году стал лаборантом химлаборатории (работает на этом месте и по сей день). Здесь и свела его судьба с академиком Сахаровым.
– К сожалению, многого я рассказать не смогу, – посетовал при встрече Анатолий Гаврилович, – знал Сахарова только по работе. И фотографий не осталось: тогда почему-то не принято было фотографироваться, это после войны часто снимались – и группами, и в одиночку. Но Андрюшу хорошо помню. Мне тогда было лет 19, а он года на два постарше. Честно сказать, таких людей я раньше не видел. Во-первых, он был очень своеобразный человек. А во-вторых, отличался большой работоспособностью.
Андрюша приехал к нам зимой. Выглядел высоким, худым, немного даже нелепым. В лаборатории были разговоры, что это подающий надежды студент. Его, кажется, определили технологом, он занимался металлографией. Помню, у нас лежал старый громоздкий немецкий стилоскоп. Мы им не пользовались, даже не знали, для чего он, зачем (это теперь я сам непосредственно занимаюсь спектральным анализом металла). Сахаров наладил его, стал на нем работать – сжигал бронебойный сердечник, который выпускал наш завод, высматривал что-то в окошечко. Давал и нам посмотреть, когда мы просили – ради любопытства.
Кстати, его упорная работа дала прок и непосредственно на заводе. Сахаров придумал специальный аппарат для разбраковки бронебойного сердечника, который потом долго служил. Он, может быть, и сейчас где-нибудь стоит. А изобретателю было тогда чуть больше двадцати. И получал он заработок в 100 рублей.
Думаю, жилось в Ульяновске будущему академику нелегко. Война. Незнакомый город. Мизерная зарплата. Основное питание – каша в столовой. Где он жил поначалу – не знаю, в общежитии, наверное. Потом женился на лаборантке нашей лаборатории, переехал к жене.
Через некоторое время Сахаров вернулся в Москву. Больше мне с ним встречаться не доводилось. Потом мы узнали, что Андрей Дмитриевич стал большим ученым, занимается ядерным оружием, его работа засекречена. Если в те годы наш руководитель лаборатории Борис Михайлович Вишневский ездил в московские командировки, мы всегда полушутя спрашивали потом:
– Ну как, Андрюшу там не видели?
А Вишневский отвечал:
– О! Его, как Сталина, охраняют, и не подойдешь!
– Анатолий Гаврилович, а когда стали ругать Сахарова, верили ли вы в обвинения против него?
– Нет. Я просто не мог представить, что сидевший у нас в лаборатории тихий юноша способен произносить какие-то антисоветские речи. И еще не верил, потому что видел, как в 1938 году на заводе забирали и сажали по 58-й статье «врагов» и «шпионов», которых я знал лично и которые не были никакими шпионами, а были обычными рабочими людьми. Но их забирали: кто-то совсем не возвращался, а кто-то возвращался – жил недолго.
К рассказу Полозкова ничего ни прибавить, ни убавить: память человека сохранила то, что запомнилось. Замечу только, что «аппарат по разбраковке» (дефектоскоп) действительно долго работал в 11-м цехе. Этот аппарат был одним из основных на участке сердечника: если он выходил из строя, участку грозила остановка. Кстати, усовершенствованный вариант дефектоскопа до сих пор несет свою службу на заводе.
Вот все, что удалось узнать от тех, с кем встретился. Заполнена еще одна страничка на тему «Завод во время войны». Но вполне возможно, что заполнена не до конца. Так добавьте, уважаемые читатели, если найдете что – будем рады любому свидетельству, любому очевидцу. И, конечно, не забудем о главном очевидце – самом Андрее Дмитриевиче Сахарове. Думается, он мог бы многое рассказать о годах, проведенных на заводе имени Володарского – своем первом рабочем месте.
В. Пугачев, корреспондент многотиражной газеты «Рабочая правда».
